Московский городской суд в годы Великой Отечественной Войны

В годы войны несколько десятков московских судей были призваны в действующую армию, на фронт ушло 12 членов Мосгорсуда. Свыше 60 сотрудников столичного суда были награждены боевыми орденами и медалями, более 20 – медалями «за доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.».

За более чем полувековой период деятельности структура Мосгорсуда также неоднократно корректировалась, причем наиболее радикальные изменения произошли в годы Великой Отечественной войны.

Согласно постановлению Государственного Комитета Обороны о введении в столице осадного положения и советующему приказу Военного трибунала Московского военного округа, 10 ноября 1941 г. Управление НКЮ РСФСР по г. Москве распорядилось «переформировать» Мосгорсуд в городской Военный трибунал.

На место участковых народных судов пришли учрежденные в приказном порядке сессии Военного трибунала, каждая – в составе трех постоянных членов. Трибуналы действовали по упрощённой процедуре, рассматривая дела, руководствуясь как действующим Уголовным кодексом, довоенными указами, так и законами военного времени. Их окончательные и обжалованию не подлежащие приговоры следовало проводить в исполнение немедленно.

Трибуналом стали подсудны все уголовные и некоторые государственные преступления, совершенные на территории Москвы. Надзор за их деятельностью осуществляли Военная коллегия Верховного суда СССР и Верховный суд РСФСР. В первое время военные трибуналы полностью заменили народные суды, но с лета 1942 г. действовали параллельно с ними, будучи упразднены только в августе 1945 г.

А.В. Васнев, в 1938 – 1948 гг. председатель Мосгорсуда, одновременно руководил и городским «гражданским» трибуналом.

Указом президиума Верховного Совета СССР от 26.03.1945 г. «за успешную работу в органах советской юстиции по укреплению революционной законности и охране интересов государства в условиях Отечественной войны» Васнев был награжден орденом Ленина.

Архив московского Военного трибунала не сохранился, но и из имеющихся разрозненных документов видно, что он выносил суровые приговоры.

От воентрибуналов не отставали и 90 московских участковых нарсудов, восстановленные летом 1942 г. главным образом для рассмотрения гражданских дел.

К счастью, не все приговоры московских судей военных лет были столь суровы.

Заместитель председателя Верховного суда РСФСР Н.Ю. Сергеева пишет: «один мальчишка воспитывался в детском доме к западу от Москвы. В городишко, где располагался детский дом, вошли немцы, и все воспитатели и дети разбежались. Этот паренек добрался до Москвы и жил нищенством. Ночевал он, чтобы избежать облавы, в большой металлической урне возле библиотеки… а утром выходил, шел через Каменный мост на Серпуховку, там стояли ветхие дома, как клоповники набитые людьми… Однажды он постучал в какую-то дверь, а дверь открылась. И никого нет. Смотрит – буфет, в буфете за стеклом рассыпан кулек лапши. Он подошел, взял горсть лапши в карман и только повернулся уходить, как в дверь входит девочка. Подняла крик. И все сбежались, вызвали милицию. И вот мы судим его за квалифицированную кражу со взломом. Тогда за кражу судили с 12 лет по Уголовному кодексу, 162-я статья. В деле написано, что он «похитил продукты питания», а дороже тогда ничего не было. Какие продукты, не раскрыто. Его доставляют, его из-за стола почти не видно. Когда он рассказал, как все было и что он украл, у нас комок к горлу подступил, слезы на глаза навернулись. Ведь нам по тогдашним законам следовало его сажать, и крепко сажать.

Суд удаляется на совещание. А у меня все женщины-заседательницы расплакались. Ну что с ним делать? Он украл на копейку. Была статья шестая – «малозначительность». Но было и примечание к статье 28 УК, которое во время войны имело толкование – отправлять на фронт, на передовую. Но какой фронт? Ему 12 лет. В общем, по малозначительности мы дело все-таки прекратили, а куда девать преступника? Позвонила я в Даниловский детский дом – согласились забрать… Там его определили в ремесленное училище на завод Ильича, подставили под ноги ящик, и стал он на токарном станке работать. Через несколько месяцев вбегает как-то наша секретарь Нина Овечкина и говорит: «Посмотрите, что про нашего крестника… написали в многотиражке». Оказывается, его наградили ботинками с галошами за то, что он перевыполнил план. К сожалению, мне неизвестна его дальнейшая судьба».

Из книги «Московский городской суд: исторические очерки»